Отыгрывать эльфа непросто! Книга 2. - Страница 74

Говоривший остановился и тыльной стороной запястий, чтобы не запачкаться об грязные, порванные в двух местах перчатки, слегка помассировал себе глаза. После чего, немного успокоившись, уже другим — злым голосом продолжил:

— Но ничего! Ты же знаешь Вилли, не зря меня звали в университете хитрым лисом. Я понял! Я разобрался в том, что это было! Но убей меня бог Вилли, если я знаю что или кто это сделало… Вот! Посмотри на состояние крови. Посмотри. А потом скажешь мне, могло ли такое случиться с кровью за четыре часа, даже учитывая это чертово лето, в этой чертовой стране с ее чертовыми загадками! Убедился? Это еще не все. Вот давай перейдем вот к этому клиенту со спиленной крышкой черепа. Смотри… Смотри в каком состоянии мозговая жидкость. Ничего не напоминает?… Да Вилли! Да! Я не знаю как! Я вообще ни черта не понимаю, это больше всего похоже на воздействие высокой температуры, как при испанке. Но за такое короткое время, что никто даже не понял, что случилось…

Буквально содранные с рук перчатки отправились в краткий, но энергичный полет в мусорное ведро, выглядывающее из-под прозекторского столика. Дрожащие пухлые пальцы, покрытые седеющими редкими волосками, извлекли из портсигара сигарету и со второго раза вставили ее в перекошенный рот.

— Это невозможно! Это просто бред! Получается, что наших доблестных солдат просто сварили!

Сыплющая искрами зажигалка, с каждой нервной, истерической попыткой извлечь из нее огонь все больше и больше наполняла затхлый воздух морга едким запахом газолина.

— Ты понимаешь Вилли! Эти красные унтерменши просто сварили их! Черт!

Так и не загоревшаяся зажигалка с жалобным дребезжанием ударилась о стену и, весело подпрыгивая, закатилась под забитые трупами стеллажи…

…

14.08.1941 г. Минск центральная площадь, небольшой желтый двухэтажный дом, кабинет оберстлейтенанта (подполковника) Герлица.

— Ну и что вы на это скажете, фельдфебель Паулюс?! Что ВЫ мне можете сказать с вашей чертовой агентурой?! Вы понимаете, чем это пахнет? И теперь спихнуть все происходящее на недоработку СС не удастся! Где ваши русские? Где ваши клятвенно обещанные мне свинские партизаны?

Нервно расхаживающий по кабинету, подобно запертому в клетке тигру, подполковник Абвера Феликс Герлиц бросал злые взгляды на вытянувшихся в струнку около стола подчиненных.

— Ну а вы, лейтенант Борман? Где информация от созданных и пестуемых вами партизанских отрядов? Или вы просто так набирали различную шваль из лагерей военнопленных в Борисове и Минске? Где результаты, я вас спрашиваю?!

Если бы можно было, находящиеся под прицелом начальственного гнева лейтенант и фельдфебель, с большой радостью стали бы невидимыми. Но лейтенанту мешала развитая атлетическая фигура (эдакий юный викинг), а фельдфебель… Ну много его было. Очень. В форму только ремнем и утягивался. Хотя, если присмотреться, то для искушенного взгляда сразу становилось понятно, что френч фельдфебеля был расширен профессиональным портным, да причем так, что вставки были практически невидимы. Но в данный момент этих абсолютно непохожих друг на друга людей превращала в братьев-близнецов клокочущая волна начальственного гнева.

— Я говорил! Я ведь предполагал, что добром это не кончится и эти…

Захлебнувшийся злостью и так и не подобравший ругательство подполковник, энергично махнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой, роняя пепел на паркетный пол, уже покрытый несколькими хаотичными пятнами пепла и глубокими царапинами от набоек солдатских ботинок и офицерских сапог.

— Эти чертовы диверсанты! Ведь все это было не просто так! Это было испытание нового оружия. Сперва, эта ракетная установка, отправившая к небесам спецпоезд и большую часть его персонала. Теперь вот это… я даже не знаю, как это назвать. Вы понимаете, что в живых остались только два сошедших с остатков своего недалекого ума машиниста? Которые даже не могут сказать что-либо связное.

Подойдя к столу и затушив окурок в переполненной пепельнице, подполковник продолжил:

— Обследование железнодорожного полотна привело к обнаружению участка местности на расстоянии четырех километров после станции Оранчица, черт бы побрал эти славянские зубодробительные названия. Так вот! После этой станции в лесном коридоре, по которому проходит железная дорога, был обнаружен аномальный участок с пожухлой, пожелтевшей растительностью. Заключение экспертов, дополненное выкладкой патологоанатомов, рисует чудовищную картину применения этого дьявольского оружия русских. Участок местности, включая в себя отрезок железной дороги с двигающимся в этот момент на нем эшелоном, был практически мгновенно нагрет, по заключению экспертов, до пятидесяти — пятидесяти пяти градусов. Что вызвало мгновенную смерть находящихся в эшелоне солдат и изменение цвета окружающей растительности. Машинисты сохранили жизнь, но не разум, из-за большой скорости движения эшелона и малого времени нахождения в зоне воздействия. Картина поражения плавно меняется от первых вагонов к последним. У часовых, находившихся на тормозной площадке последнего вагона от нагрева практически запеклись глаза. Каким бы ни было это оружие, некоторые следы оно все же оставило. В частности, кроме четко видимой зоны воздействия, обнаруживаемой благодаря изменению цвета растительности, на месте применения в гравийной подушке были обнаружены три четких проплавленных углубления, заполненные застывшей стекловидной массой, когда-то бывшей гравием. Средний диаметр углублений составляет восемь и глубина шесть сантиметров.